Наброски

Чимин лежал на своей кровати в комнате общежития. Живот его был полон еды, которую хёны в очередной раз приготовили, чтобы накормить всю группу: Джин сварил суп с водорослями, а Юнги пожарил мяса с рисом. Чонгук позже еще приготовил себе рамен. Чимин не знал, каким образом все это умещается в нем, но макнэ все же осилил еще целую тарелку лапши.

Сегодня был один из тех редких дней, когда не было ничего запланированного из расписания, и никому не нужно было идти по своим личным делам и встречам. Они смогли все вместе посидеть, поужинать, обсудить предстоящие события. Чимин мечтал, глядя в розовый от закатных лучей потолок и сложив под голову руки, чтобы так было и спустя несколько лет, когда они уже закончат свою карьеру. Он даже вроде упомянул эти свои мысли в каком-то интервью или шоу(или их озвучил другой участник),но только сейчас он действительно осознал какое умиротворение приносят ему подобные посиделки с этими людьми, которые стали ему фактически второй семьёй. С этим успокаивающим, теплым чувством Чимин прикрыл глаза.

Когда он открыл их снова, ему захотелось их снова закрыть, так как в глаза болезненно ударил яркий свет. Зажмурившись на секунду и убрав костяшкой пальца проступившие слезы, он осторожно приоткрыл глаза и в удивлении широко раскрыл их, оглядывая комнату, в которой он оказался. Это была обычная столовая комната с парой шкафов и большим столом в центре, однако белые стены и мебель неярко, но очевидно, светились теплым желтоватым светом, будто были покрыты волшебной пыльцой, которая отражала свет лампочек с потолка. В добавок ко всему, очертания комнаты постоянно то размывались, то снова становились четкими, словно Чимин смотрел на все через объектив камеры и не мог словить фокус. Чимин взглянул в наполовину зашторенное плотной занавеской окно и поразился, насколько на улице темно. Фонари снаружи не работали? Везде отключили свет? Тогда почему в их комнате он есть? Пак повернул голову к дверному проёму и в нем тоже стояла сплошная чернота, будто за пределами этого помещения ничего нет.

Вдруг раздался смех. Чимин резко повернул голову обратно к столу и увидел, что вокруг него теперь сидят несколько мужчин. Они выглядели старо, но, вглядевшись, парень узнал в них своих друзей. Определённо точно, это были они. Чимин осмотрел каждого по очереди. Джин, которому на вид было лет 55, выглядел все также хорошо, молодо и также забавно жестикулировал во время разговора. Его возраст выдавала легкая седина на висках, которую он, похоже, не пытался скрыть. Намджун, пожалуй, изменился больше всех. Его волосы отрасли, они были собраны в короткий хвост на затылке, а над губами и на подбородке была видна щетина. Хотя ямочки при улыбке неизменно были на месте. Хосок с Тэхеном смеялись как всегда ярче всех, их узнаваемые улыбки не изменились со временем, правда голоса немного стали хриплыми.

Тэхен даже в таком своем возрасте не пренебрегал украшениями: на шее в вороте просторной рубашки была видна цепочка, а в мочках ушей - красивые гвоздики с белыми камнями. Хосок и выглядел молодо, и одет был по-молодежному в свободные шорты, футболку и рубашку поверх неё, но на поясе у него Чимин заметил его любимую цветастую сумочку. Он будто сорвался в этом образе на эту встречу с какого-нибудь танцевального конкурса. Чимин не сомневался, что даже сейчас друг сможет выполнить все движения на отлично и без единого скрипа. Чонгук словно совсем не поменялся: он сидел в темной спортивной одежде, но даже с ней было заметно, что он не потерял свою форму и продолжает заниматься в зале, а также регулярно обновляет свои тату, судя по ярким черным чернилам, возможно, еще и новые сделал. Однако волосы он стал укладывать по-другому, открывая лоб. Юнги был красив, как всегда, возраст делал его будто даже краше, но тело выглядело похудевшим. Когда он снял очки, чтобы протереть их, Чимин разглядел на его носу красные выделяющиеся следы от носоупоров. Видимо, он перестал носить линзы, отдав предпочтение очкам. Брови его были нахмурены, и Чимин подумал, что образ ворчливого деда, который ему присвоили фанаты, подходил ему сейчас как никогда раньше.

Пак попробовал прислушаться к разговору друзей и понял, что они говорят об их последнем концерте в Сеуле, который был недавно. Мужчины смеялись, вспоминая какой-то забавный случай, который случился тогда за кулисами. Чимин сам не смог сдержать улыбки от этой истории. Глядя на них и слушая их беседу о "старых добрых временах", он почувствовал такое счастье, теплым медом разлившееся у него в грудной клетке, что к его глазам подступили слёзы. С облегчением он подумал:"Моя мечта осуществилась, мы вместе даже спустя столько лет". Слезинка вот-вот скатилась бы на его щеку, если бы не неожиданный детский возглас:

-"Папа, смотри какой милый котик приехал ко мне в гости!"

Чимину пришлось проморгаться, чтобы убрать влагу с глаз и ясно взглянуть на это чудо, которое уже сидело у Юнги на коленях и показывало что-то через экран игровой приставки. Девочка была точная копия Юнги. Юнги только маленькая женская версия. От такого сравнения Пак мысленно перенёсся в то время, когда они снимали тот самый ран эпизод в школе, где Юнги играл роль школьницы по обмену. Ему до сих пор стыдно за то, как он краснел и заикался при взгляде на Юнги. В тот день он совсем растерялся.

В принципе, этот хен всегда вызывал в Чимине какое-то странное чувство благоговения, восхищения из-за его отношения к музыке и взглядам на жизнь, и поэтому он всегда чувствовал себя неловко в его компании, будто само его существо не заслуживало быть рядом с таким талантливым человеком, каким, по его мнению, не был он сам. Чимин отчаянно желал стать таким, как он,

стать достойным, чтобы стоять рядом на одной ступени ,и проникнуть в самую душу. Со временем, долгими, иногда несмелыми, но упорными шагами, они сблизились, и Пак имел смелость думать, что он стал для Юнги не только близким товарищем по группе, другом, но и кем-то большим.

Однако, смотря сейчас на Мина с его дочкой, он понял, что ошибался. Кто-то стал ему ещё ближе.

Юнги с самого дебюта с особым трепетом братской любви относился к Чимину. Когда он нервничал перед записью вокала или был огорчен ошибкой во время выступления или тренировках, Юнги говорил, что он отлично справился, но Пак не верил ему, снова и снова практикуясь едва ли не до срыва голоса. Но в один день он с Мином ехал в машине, они обсуждали последнее выступление. Несмотря на снимающие их камеры Юнги почти дремал в кресле, слегка неопрятный, в потрепанной почти домашней одежде и в кепке, скрывающей несвежие волосы. Он выглядел таким настоящим и открытым в тот момент, что Чимин поверил его искреннему "фанатам нравится твой голос", сказанное своим хриплым сонным голосом. Слегка удивился, не ожидая такого от обычно закрытого хёна, но впервые поверил. Он до сих пор с улыбкой на лице вспоминает этот момент,

Когда Чимин накручивал себя по поводу лишнего веса, сидя на диетах, Юнги часто молча подкладывал ему в тарелку ещё немного еды. Едва Чимин открывал рот, чтобы возразить, он встречался со строгим взглядом старшего, который ясно давал понять, что никакие оправдания ему не интересны.

Мин сделал и сказал многое, чтобы заставить Чимина хотя бы немного полюбить себя, но Чимин все больше влюблялся и в него самого.

Юнги не был человеком фансервиса и скиншипа, он его более того на дух не переносил, но позволял Паку иногда себя обнять, и сам временами скромно устраивал свои ладони на плечах Чимина, становясь сзади. Чимину до безумия были приятны такие моменты.

Однажды вечером Пак пришел к старшему в студию, чтобы обсудить их партии в новом альбоме, но разговор постепенно перешёл на другие темы и они так увлеклись, что не обратили внимания на время. Они болтали о дебютных временах, о своих семьях (Мин даже пригласил Чимина в гости посмотреть на его собаку, так как знал, как младший любит животных) планах на будущее, страхах, полностью открывшись друг другу. Им нужно было рано вставать и уезжать на съёмки, но ни один из них не хотел прерывать такой момент откровений. Когда небо уже посветлело, а солнце на горизонте окрасило его в нежный желто-оранжевый цвет, Юнги и Чимин сидели на диване рядом, все ещё бодрствуя. Младший сонно положил голову старшему на плечо и обхватил его руку ладошками, пользуясь тем, что у того не будет

сил возражать, и проговорил:"Хён, я так хочу быть к тебе ближе, чтобы мы могли чаще вот так проводить время вместе...ты потрясающий и я так люблю тебя,знаешь?" Юнги ответил тогда: "Знаю, я тоже." Что значил его ответ Чимин не смог понять.

Но все же после той ночи что-то между ними поменялось. Глаза стали задерживаться дольше положенного друг на друге, совместные фотосессии-неловкими, а руки во время обьятий все чаще оказывались на талии. Теперь, когда Юнги привычно укладывал ладони на плечи Чимина, он иногда мягко массировал их или нежно, едва ощутимо, поглаживал открытую кожу шеи большим пальцем. Однажды Чимин делал себе салат на кухне общежития, и Юнги подошёл слишком близко, наблюдая из-за плеча за действиями Пака и удостоверяясь, что младший хорошо питается. Чимин чувствовал его дыхание на своей шее, и от этого у него мурашки разошлись по всему телу, поднимая короткие волоски на ногах и руках.

Однажды Пак с Тэхеном сильно поругались (подумать только, из-за каких-то пельменей) и, каждый в сердцах накричав друг на друга, убежал куда глаза глядят. Юнги нашел Чимина на скамейке недалеко от их дома. Тот сидел, совсем сникший и явно всеми силами сдерживающий слезы обиды. Старший предложил пойти куда-нибудь выпить, и Чимин на удивление быстро согласился. Они пришли в ближайший бар и там после нескольких рюмок соджу Чимин все же дал волю своим эмоциям, расплакавшись. Юнги знал, что так будет, поэтому сразу завел их в приватную комнату, скрытую от посторонних глаз. Младший потянулся к Мину, вцепился в его плечи, а носом уткнулся тому куда-то в грудь, и скулил, что-то бормоча про глупого Тэхена и как ему стыдно за сказанные в порыве гнева слова. Юнги помедлил немного, но все же приобнял Чимина, опускаясь на спинку дивана и утягивая парня за собой. Чимин спустя некоторое время успокоился и, спустив одну ладонь с плеча на грудную клетку, горячо и устало выдохнул в футболку Юнги куда-то ниже правой ключицы. Мин ощутимо напрягся из-за этого и пальцы чуть сильнее стиснули ткань футболки младшего, но Чимин был больше взволнован тем, как ускорился ритм сердца под его ладонью.

В тот вечер Юнги подарил Чимину своими объятиями такой покой и умиротворение, что он стал в самые тяжелые для себя моменты приходить именно к нему. А Мин ему не отказывал, позволял также прильнуть, лбом прижаться к груди и высказаться, медленно перебирая пряди младшего на затылке.

Чимин всегда старался в полной мере возвратить всю заботу, которую дарил ему Юнги, так же поддерживая в трудные моменты или взбадривая во времена творческого кризиса. Пак часто приносил Мину поесть или кружку кофе в студию (Юнги дал ему пароль), так как знал, что старший мог слишком

увлечься процессом продюсирования, забывая о самых простых нуждах. Юнги всегда благодарил его мягким, иногда сонным, голосом, но в один день, к удивлению Чимина и самого себя, ещё и коротко чмокнул ладонь парня. Пак думал, что после этого его станут игнорировать, но к ещё большему удивлению Юнги продолжил дарить эти лёгкие, но будоражащие, поцелуи. Постепенно с ладони они перешли на щеку, скулу, переносицу, а в один день Юнги, мягко потянув за руку, клюнул его в самый уголок рта. Чимин тогда едва ли не рухнул на покосившихся ногах.

Ещё сотни моментов проносились у Чимина в голове: их неловкие "случайные" прикосновения рук, выходы все в тот же бар, чтобы расслабиться, совместные вечера в его студии, где они иногда играли в игру на его компьютере, их взаимодействия на концертах-все это делало его таким счастливым и, казалось бы, его мечта осуществилась, он стал настолько близким человеком к его такому недосягаемому, идеальному, любимому хёну, но....

Кто-то стал для него ещё ближе.

Чимин почувствовал себя так, будто его предали. Неужели все, что происходило между ними было неправдой? Всего лишь игрой, вызванной нуждой иметь кого-то рядом? Хотелось бы Паку увидеть ту девушку, которой Мин отдал свое сердце, ту, с которой он имеет такую прекрасную дочь, ту, которой Чимин проиграл.

Чимин смотрел на них, наблюдал, как Юнги внимательно слушает, что ему так воодушевленно рассказывает об игре его ребенок, большой худощавой ладонью аккуратно приглаживая растрепавшиеся волосы. Улыбка на его лице была полна такой нежности и бездонной отцовской любви, а губы так ласково произносили "Тебе очень нравится эта игра, да, Виен?", что Чимин не выдержал и опустил взгляд. Теперь он смотрел на свои руки, которые с каждой секундой в его глазах становились все более размытыми. Он приподнял одну, чтобы стереть с щеки солёную дорожку от слезы, которая всё-таки сорвалась с ресниц, но его перехватила другая рука и раздался голос: "Чимина..?" Чимин резко поднял голову и встретился со взглядом постаревших, но все так же прекрасных карих глаз, в которых ясно читалось беспокойство. Пальцы Юнги до этого державшие запястье, теперь крепко сжимали пальцы Чимина, и лицо его медленно приближалось к нему. Сердце Пака так сильно билось о грудную клетку, а дышать стало так тяжело, он решил, что вот-вот потеряет сознание. Чимин судорожно сделал вздох и...

Открыл глаза. Перед ним был уже темный потолок его комнаты, где-то слева доносилось посапывание Хосока. Всего лишь сон?

Тяжело выдохнув и сев на кровати, он стал размышлять радоваться ли ему, что это все оказалось сном или печалиться, ведь настолько реальным он выглядел. Вдруг он действительно видел своё будущее?

Чимин опустил ноги с кровати, надел тапочки и пошёл на кухню за стаканом воды. Выпив все содержимое несколькими большими глотками и поставив стакан на столешницу, он снова погрузился в свои мысли, опустив голову и взглядом упираясь в пол.

-"Чимина?"-спросил Юнги, и Чимин вздрогнул. Он не заметил, как к нему подошёл старший и аккуратно взял за локоть. Мин спустился со своей студии, чтоб сделать себе кофе, ведь Чимин сегодня не пришел, а потом увидел его же, стоящего в таком напряжении, что Юнги насторожился-вечером все было же хорошо.

-"Чимини,у тебя все в порядке? Ты снова переживаешь о весе? Прочитал что-то о себе в сети? Расскажи мне.."

Чимин поднял на него взгляд и почувствовал, как в них снова начинает собираться влага. Он увидел в глазах такое же беспредельное беспокойство с отголосками такой невыносимой нежности, что Пак зажмурился и потряс головой из стороны в сторону, сокрушенно думая: "Вот всегда он так, всегда...но все это ничего не значит"

Юнги медленно, едва ощутимо касаясь пальцами, опустил ладонь с локтя до пальцев Чимина и затем сцепил его мизинец со своим, словно два звена одной цепи, которая связывала их сердца, и сказал: "Ну, что у тебя случилось?"-следом совсем тихо добавив - "милый мой.."

-"Хён.."-дрожащим голосом сказал Чимин -"если бы у тебя были дети, то как бы ты их назвал?"

Юнги на несколько секунд опешил от такого вопроса, но решил спросить в ответ: "А ты бы как хотел?"

-"Виен. Я назвал бы Виен."

-"Значит, так и будет"- мягко и успокаивающе, но в то же время уверенно произнес Юнги.

И Чимину вдруг стало очень легко.